«Одеться шиворот-навыворот, встать как вкопанному да перемывать косточки всем встречным и поперечным» — картина странноватая, но понятная. А вот лет 500 назад всё это выглядело иначе: гораздо страшнее. Если разобраться, какие насильственные практики стояли за обыденными сегодня фразеологизмами, ваша речь никогда не будет прежней.

FacebookTwitterВконтактеОднокласники

Узнать всю подноготную

Забавно, но раньше услышать подлинную правду далеко не всегда означало услышать истинную правду, хотя и выбивалась эта правда довольно жестко, причем в прямом смысле слова «выбивалась».

Добывалась она с помощью специальных плетей — «линников» (от которых и пошло слово «подлинный»). Ими щедро избивали до крови, пока жертва не сознается во всём, что от нее хотят услышать. Если же плетьми так и не удалось выбить нужное признание, и подозреваемый оказывался слишком настойчивым в молчании, его отправляли на следующий уровень боли.

«Не говоришь правды подлинной? Скажешь подноготную!» — говорили палачи жертвам, стойко продержавшимся на допросах, после чего переходили к самой мучительной пытке: под ногти ног и рук жертвы медленно загоняли длинные гвозди или иглы.

Пока гвозди разрывали кожу под ногтями, несчастный мог наговорить что угодно, просто чтобы остановить дикую боль, поэтому далеко не всегда сказанное им в итоге оказывалось правдой.

Мальчик для битья

Стать без вины виноватым, этаким мальчиком для битья, мало кому хочется. Но в XV–XVII веках стать бедолагой, расплачивающимся за чужие огрехи, считалось довольно престижным, если речь шла о расплате за промахи английского принца.

В то время считалось, что короли назначаются Богом, а значит, и сын короля связан с божественной силой, и никто, кроме короля, не имеет права наказывать такого ребенка.

Но принц, несмотря на всё свое божественное происхождение, вредничал не хуже любого другого ребенка, а король не всегда мог оперативно вмешаться в процесс воспитания мальчика, будучи по горло занятым своими делами.

Что же делать: принца бить за проказы нельзя, а воспитать придворным тонкостям всё-таки нужно. Воспитатели придумали бить кого-нибудь такого, кого юному наследнику престола было бы очень жалко. Так было решено, что принцу обязательно нужен друг — желательно благородных кровей, но иногда другом принца становился и простой подкидыш.

Мальчики были вместе с самого рождения, не разлучаясь ни во время игры, ни во время учебы и искренне привязывались друг к другу. Это-то и было нужно их воспитателям: стоило принцу провиниться, и вот перед его глазами тут же пороли его единственного друга. Всыпали щедро, как говорится, по первое число. Принц никак не мог помочь мальчику, просто стоял как вкопанный и мотал на ус, как больше не нужно себя вести.

Карьера таких «мальчиков» обычно была не очень успешной. Но иногда принцы желали «вознаградить» преданных друзей за детские страдания, так, например, Чарльз I пожаловал своего мальчика для битья, Вильяма Мюррея, титулом первого графа Мэнсфилда.

Всыпать по первое число

На Руси любили не самые гуманные способы воспитания, доставалось всем и не всегда за дело. Например, в дореволюционных школах круглых отличников пороли так же, как и круглых двоечников, — просто на всякий случай. Причем порка обычно проводилась строго по расписанию, в первых числах каждого месяца.

Иногда, чтобы усилить профилактическое «лечение», розги замачивали в соляном растворе: считалось, что после этого ученики намного дольше будут помнить про необходимость дисциплины в школе.

Правда, учителя нередко так увлекались процессом воспитания, что забывали вовремя остановиться: тогда следы от розог не сходили с учеников вплоть до новой порки в начале следующего месяца.

Стоять как вкопанный

Учитывая жуткую историю происхождения этого фразеологизма, правильнее и этичнее было бы говорить «как вкопанная». В русском языке фразеологизм вошел в активную лексику в XVII веке, во время царствования Алексея Михайловича, прозванного за мягкость характера «тишайшим». Именно тогда путешественники могли наблюдать жесточайшую растянутую во времени казнь: женщин, убивших своих мужей, закапывали в землю по уши прямо на Красной площади.

Ни выбраться, ни даже пошевелиться приговоренная убийца никак не могла: вокруг нее денно и нощно несли караул стрельцы, отгонявшие сердобольных прохожих, желающих помочь ей выбраться, попытаться напоить или накормить. Всё, что могли сделать неравнодушные, — бросить рядом с умирающей деньги на гроб для нее.

Смерть обычно приходила на 3–4-й день, но если несчастная «задерживалась» на этом свете, приставленные часовые просто брали молотки и утрамбовывали землю вокруг приговоренной.

Грунт сдавливал ее грудь, и через несколько часов женщина погибала.

Такой способ казни просуществовал на Руси почти 150 лет, пока к власти не пришла младшая дочка Петра I Елизавета Петровна, решившая остановить смертную казнь на территории страны, несмотря на протесты Сената. Правда, императрица узаконила другое наказание для преступников, родившее еще один знаменитый фразеологизм «на лбу написано». Бунтовщикам или провинившимся выжигали на щеке или лбу клеймо раскаленным железом, чтобы любой мог видеть, что перед ним — нарушитель закона.

Справедливости ради нужно сказать, что такие демонстративные казни проводились не только в России: практиковались они еще во времена Римской империи, исламских странах и даже в Англии.

Источник